Трактовка образа христа в поэме 12. Почему Христос? (по поэме «Двенадцать»). Кто же впереди: многообразие трактовок

М.А. Бродский
Образ Христа
в поэме Александра Блока
«Двенадцать»
В предлагаемом материале изложен опыт обсуждения поэмы А. Блока «Двенадцать» со старшеклассниками - слушателями Школы истории духовной культуры, при Российской государственной детской библиотеке и занимается, в частности, изучением Библии и художественных произведений на библейские темы. Всем присутствующим был задан один вопрос: что именно символизирует появляющийся в конце поэмы «Двенадцать» Иисус Христос? А при подготовке к разговору они, кроме чтения самой поэмы, познакомились еще с рядом высказываний известных современников А. Блока, которые изложены, например, в книге ОЛ. Смолы «Черный вечер, белый снег…» (М., 1993) и в статье Е. Ивановой «Загадочный финал "Двенадцати"» (Москва, 1991. № 8. С. 191 -196)1.
Например, С.Н. Булгаков: «Двенадцать», вещь пронзительная, кажется, единственно значительная из всего, что появлялось в области поэзии за революцию. Так вот, если оно о большевиках, то великолепно; а если о большевизме, то жутко до последней степени. Ведь там эти 12 большевиков, растерзанные и голые душевно, в крови, «без креста», в другие двенадцать превращаются. Знаете, кто их ведет?… - Иисус Христос… Поэт здесь не солгал… он кого-то видел, только, конечно, не Того, Кого он назвал, но обезьяну, самозванца, который во всем старается походить на оригинал и отличается какой-нибудь одной буквой в имени… И заметьте, что это явление «снежного Исуса» не радует, а пугает».
П.А. Флоренский: «Поэма «Двенадцать»- предел и завершение блоковского демонизма… Характер прелестного видения, пародийность лика, являющегося в конце поэмы «Исуса» (отметим разрушение спасительного имени), предельно убедительно доказывают состояние страха, тоски и беспричинной тревоги «удостоившихся такого видения».
А.В. Амфитеатров: «Никогда до «Двенадцати» Блок не кощунствовал бесстыдно, не славословил Зверя, богохульно именуя его именем Христовым».
Ю. Айхенвальд: «Поэт большевизма Ал. Блок задумал воспеть кровь и грязь революции. В своей поэме «Двенадцать» он не удалился от правды, но кощунственно приплел к «керенкам», проституции, убийствам и нелепому жаргону - Христа».
А.М. Горький: «Достоевский… убедительно доказал, что Христу нет места на земле. Блок сделал ошибку полуверующего лирика, поставив Христа во главе «Двенадцати»».
П.С. Коган; «Поэма «Двенадцать», несомненно, гимн революции, но революции первого периода… Его Христос «в белом венчике из роз», этот единственный образ, который был в распоряжении поэта-романтика, такой странный и непривычный в качестве символа, воплощает идеалы революции, <…> и в данном случае фигуру Христа он выдвинул как мировой символ той любви, которая «полагает душу за други своя». <…>. Ни Каин, ни Иуда, ни антихрист, а Христос идет».
М. Волошин: «Двенадцать блоковских красногвардейцев изображены без всяких прикрас и идеализации… никаких данных, кроме числа 12, на то, чтобы счесть их апостолами, - в поэме нет. И потом, что же это за апостолы, которые выходят охотиться на своего Христа?… Блок, поэт бессознательный и притом поэт всем своим существом, в котором, как в раковине, звучат шумы океанов, и он часто сам не знает, кто и что говорит через него».
Е. Ростин: «Чувствует поэт, что эта разбойная Россия близка к Христу… Ибо Христос пришел, прежде всего к блудницам и разбойникам и их называл первыми в своем царстве. И от того станет Христос во главе их, возьмет их кровавый флаг и поведет их куда-то по своим путям неисповедимым».
Ю. Никольский: «Двенадцать красноармейцев, блудящие без креста среди петербургской метели, это ведь не коммунисты, это русские люди, в безумье своем провозгласившие в 1917 году над собой царство Ленина. < …_> Это, может быть, и мы, потому что виноваты все: Блок чувствовал
недаром историю как возмездие… И тот с нежной поступью Христос, который обходил у Тютчева бедные селенья России, он у Блока поднялся над вьюгами в белом венчике из роз, символ кристально белой России. Многие говорят: почему он с красным флагом? И обманываются, подобно красноармейцам. Флаг не красный, а кровавый, намокший в человеческой крови, флаг страдания: ведь красноармейцы сами видят «провокацию» и стреляют в Христа!»
Прежде чем обсудить различные трактовки образа Иисуса Христа в поэме «Двенадцать», отметим общие моменты. Зададим себе почти риторический вопрос: как выглядела бы поэма, можно ли представить ее без образа Иисуса Христа?
Совершенно очевидно, что образ Христа - это идейный стержень, символ, «который не просто увенчал, закруглил поэму, но придал всем ее слагаемым новое освещение. Благодаря ему «Двенадцать» обрели иное философско-этическое измерение»2.
Вот почему поэма имела такой огромный резонанс по всей России, помогая людям как-то оценить, осмыслить происходящее у них на глазах, тем более что нравственный авторитет А. Блока был несомненным. Споря с ним, уточняя многозначный образ Иисуса Христа, люди уточняли и свое отношение к революции, большевикам, большевизму.
Ясно и другое: анализ образа Иисуса Христа, как и всей поэмы, невозможен вне исторического контекста, т.е. без учета того, как в начале 1918 г. автор и его первые читатели могли относиться к новой (советской) власти в тот отрезок времени, когда Учредительное собрание было уже разогнано, но еще мало кто догадывался, в каком направлении и как будут развиваться события, и к чему они приведут.
И сейчас, на не менее переломном этапе нашей истории, у школьников возникает при чтении «Двенадцати» немало трактовок и ассоциаций. Рассмотрим наиболее характерные ответы и варианты их анализа. Как мы помним, образ Христа возникает в последних, завершающих строках поэмы.
…Так
идут державным шагом -
Позади
- голодный пес,
Впереди
- с кровавым флагом,
а) Известно, что на рубеже XIX и XX вв. многие интеллектуалы, и А. Блок в их числе, сочувствовали простому народу, в массе своей бесправному и необразованному, ощущали свою вину перед ним за свою богатую, по крайней мере духовно, жизнь, верили в его созидающую, но пока не востребованную силу. Возможно, А. Блок считал, что «привилегированный класс должен ожидать мести безжалостной и жестокой, как того заслужил… Недаром в поэме «Черная злоба, святая злоба» (Енишерлов3). Во всяком случае, «ощущение жертвенности как оплаты родового долга народу, истории» (Горелов4), чувство «истории как возмездия* (Никольский5) было А. Блоку действительно присуще.
Почему бы в таком случае не предположить, что образ Иисуса Христа, идущего с «кровавым флагом», олицетворяет собой знак Апокалипсиса, второго Его пришествия и искупительную жертву русской интеллигенции за ту сытую и спокойную дореволюционную жизнь во время страданий народных?
При всей логичности, такая трактовка нам кажется, вряд ли соответствующей авторскому замыслу. Хотя бы потому, что в поэме Иисус идет «Нежной поступью надвьюжной,/Снежной россыпью жемчужной…», т.е. Христос - слишком «женственный призрак» (выражение самого А. Блока), чтобы походить на грозные апокалиптические образы Откровения Иоанна Богослова. (Сравним: «Он был облечен в одежду, обагренную кровию. Имя Ему: Слово Божие… Из уст же Его исходит острый меч, чтобы им поражать народы. Он пасет их жезлом железным…» и т.д. - Откр. 19,13 - 15.)
б) По этой же причине, как нам кажется, вряд ли можно трактовать блоковского Христа и как Спасителя от безбожников, как знак, символ грядущего, неминуемого «высшего суда» над теми, кто легко, «без креста», «без имени святого» совершал убийства и насилия. Об этом, наверняка, думали многие. Но думал ли так А. Блок?
Нечто подобное уже бывало во времена Иисуса Христа. Тогда иудеи ждали Мессию-воина, Освободителя от римского гнета. А явился Царь «не от мира сего» (Ин. 18,36). И у А. Блока, нам кажется, Христос символизирует нечто более высокое и вечное.
в) Иисус - Мессия, основатель нового учения, провозглашавший равенство всех людей перед Богом, изгонявший торгующих из храма и тд. Так, может быть, шествие Спасителя впереди (во главе?) двенадцати (число апостолов!) красногвардейцев под кровавым (красным) флагом означает, что Он вместе со Своими последователями идет реально воплощать в жизнь Свое учение?
Вспомним: идеи равенства, в том числе и имущественного, как известно, легко вычитываются из Священного Писания. Например, беседуя с богатым и праведным юношей, Христос говорит ему: «Еще одного не достает тебе: все, что имеешь, продай, и раздай нищим, и будешь иметь сокровище на небесах, и приходи, следуй за Мною. Он же, услышав сие, опечалился; потому что был очень богат». (Лк. 18, 22-23).
Другой пример: описание одной из первых христианских общин в Иерусалиме, почитавшейся за образец. «У множества же уверовавших было одно сердце и одна душа; и никто ничего из имения своего не называл своим, но все у них было общее… Не было между ними никого нуждающегося; ибо все, которые владели землями или домами, продавая их, приносили цену проданного. И полагали к ногам Апостолов; и каждому давалось, в чем кто имел нужду» (Деян. 4,32 - 35). И далее описывается страшная смерть супругов, Анании и Сапфиры, утаивших часть своего имущества при вступлении в общину.
Конечно, сегодня для большинства из нас восприятие Иисуса Христа как «первого коммуниста» не очень приемлемо. Однако оно вполне исторично. Здесь не все так просто и однозначно.
В первые годы Советской власти большевистские идеи воспринимались в разных слоях общества именно как новое христианское учение. «Иисус - вершина человечества, осуществляющего в себе величайшую из всех человеческих истин - истину о равенстве всех людей… Вы продолжатели дела Иисуса»6, - писал в Совнарком академик И.П.Павлов, упрекая большевиков в склонности к догматизму и излишней жестокости, но еще надеясь быть услышанным.
Православные традиции были в России настолько сильны, что даже среди большевиков находилось немало таких, кто воспринимал христианское учение (в их понимании) как руководство к действию, как «религию пролетарской ненависти», ибо «пролетариат, сын отчаяния, полон гнева и огня мщения. И этот гнев выше всякой небесной любви, ибо только он родит царство Христа на Земле».7 (Трудно догадаться, но эти горячие строки принадлежат великому русскому писателю Андрею Платонову. Правда, написаны они в 1920 г., и, кто знает, если б их не было, вернее, если б писатель тогда думал иначе, не было бы, наверное, ни «Чевенгура», ни «Сокровенного человека», ни многого другого.)
Но разделял ли такие решительные взгляды автор «Двенадцати»? Ответ, нам кажется, может быть таким. А. Блок, как и многие русские интеллигенты того времени, не был безбожником, но отделял Христа от церкви как государственного института самодержавия. «Если бы в России существовало действительное духовенство, а не только сословие нравственно тупых людей духовного звания, оно давно бы «учло» то обстоятельство, что «Христос с красногвардейцами»»8.
Однако из этого вовсе не следует, что красногвардейцы с Ним, и что «грабежи» совершаются в поэме именем Сына человеческого, действительно, как считал поэт, «установившего равенство людей». Во всяком случае, двенадцать в поэме обходятся «без имени святого» и даже, что символично, не узнают идущего «за вьюгой» Спасителя, хотя успевают разглядеть у него в руках красный (свой!) флаг.
- Кто там
машет красным флагом?
-
Приглядись-ка, эка тьма!
- Кто
там ходит беглым шагом,
Хоронясь
за все дома?
- Все
равно, тебя добуду.
Лучше
сдайся мне живьем!
- Эй,
товарищ, будет худо,
Выходи,
стрелять начнем!

Может быть, это означает, что двенадцать красногвардейцев осуществляют идею Христа о всеобщем равенстве, сами не сознавая этого, в том числе и по причине своего отношения к «товарищу попу»?
Может быть. Однако полностью принять такое суждение было бы, наверное, не совсем правильно.
А. Блок не разделял толкование христианского учения как «непротивление злу насилием». Но его Христос шел впереди людей, творящих насилие и, возможно, уже исповедующих другую веру. Право на такое предположение нам дает одна мысль о Христе, записанная поэтом в те же самые февральские дни 1918 г.:
«…Он идет с ними, а надо, чтобы шел Другой»9 . Кто - Другой, А. Блок не уточняет.
г) Иисус Христос - это нравственный эталон человеческого бытия, имя которому - Любовь. Им измеряется вся человеческая история, включая и происходящее у нас на глазах. И появление Христа среди двенадцати может означать лишь то, что Он не бросает детей Своих, пускай не ведающих, что творят, не соблюдающих данные Им заповеди, но искренних в своих помыслах и поступках. Такая трактовка, на наш взгляд, возможна, но, наверное, не исчерпывает всего содержания образа Христа в поэме.
д) В контрасте с окружающим кровавым хаосом Иисус, шествующий «нежной поступью надвьюжной», олицетворяет высшую духовность, культурные ценности, не востребованные (пока?), но «надвьюжные», т.е. не исчезающие и не уничтожаемые ни при каких обстоятельствах.
На такое понимание образа Христа наталкивает подчеркнутая искореженность родного языка в поэме («етажи…грабежи», «головку вскидывает» и т.п. - язык революции, язык «новой силы», который мы различаем в произведениях М.М. Зощенко, И.Э.Бабеля, А.Л. Платонова Б.А. Лавренева, МА. Шолохова и многих других). Это в настоящем, но впереди Иисус Христос «снежной россыпью жемчужной…» - совсем другой образный ряд. «Те из нас, - писал А. Блок тогда же в статье «Интеллигенция и революция», - кто уцелеет, кого не «изомнет с налету вихорь шумный», окажутся властителями неисчислимых духовных сокровищ». Такая трактовка, как и предыдущая, выглядит правомерной, но тоже не исчерпывающей.
е) Образ Иисуса Христа олицетворяет высший смысл происходящего, который человеческому разуму не всегда дано понять, но о котором можно лишь догадываться. В заключительных строках происходящее четко определено во времени: двенадцать идут (сейчас), «позади - голодный пес» (прошлое), «впереди - Иисус Христос» (будущее).
Старый мир, по всему видно, симпатий не вызывает, во всяком случае, ясно, что он уходит, и скорее всего безвозвратно. Разгул народной вольницы («без креста») поражает своей бессмысленностью, что можно проиллюстрировать многозначительной «актуализацией» известной тогда, наверное, всем «Песни узника», написанной декабристом Ф.Н. Глинкой в Петропавловской крепости и ставшей потом народной.

Не слышно шуму городского,
В заневских башнях тишина!
И на штыке у часового
Горит полночная луна…
А бедный юноша! ровесник
Младым цветущим деревам,
В глухой тюрьме заводит песни
И отдает тоску волнам!…

В поэме «Двенадцать», напомним, это звучит так

Не слышно шуму городского,
Над невской башней тишина,
И больше нет городового -
Гуляй, ребята, без вина!

Но есть сила (и мы ее видим!), способная и желающая противостоять хаосу. Пусть эта сила неразвита духовно, но она идет «державным шагом», и это пробуждает надежду, что очистительная вьюга скоро уляжется и все люди спокойно заживут в новом справедливом мире. Значит, появление Христа не случайно: происходящее вокруг не бессмысленно, раз «кровавый» (красный) флаг в Его руках. То есть мы можем сказать, что автор «Двенадцати» образом Христа как символа Абсолютной Истины и Высшей Справедливости как бы оправдывает настоящее будущим.Другое дело, что это будущее так и не наступило. Поэт успел понять, что ошибся в своих ожиданиях, написав в одном из последних своих стихотворений горькие строки:

Но не эти дни мы звали,
А грядущие века…

Но это было после, в 1921 г. А поэма «Двенадцать» осталась для нас памятником эпохи (его художественных достоинств мы не касались), в котором отразилось настроение очень многих людей в очень небольшой временной период самого начала советской власти. Поэтому, наверное, образ Христа и получился таким, каким только и мог быть: неясным и многозначительным, как само время, когда создавалась поэма «Двенадцать*.

Литература
Горелов А.Е. Гроза над соловьиным садом. Александр Блок. Л.: Сов. писатель, 1973.
Долгополов Л.К. Поэма Александра Блока «Двенадцать». Л.: Худож. лит., 1979.
Енишерлов В.П. Александр Блок. Штрихи судьбы. М.: Современник, 1980. (Б-ка «Любителям российской словесности»).
Иванова Евг. Загадочный финал «Двенадцати»//Москва. 1991. № 8. С. 191 - 196.
Иванова Евг. Об эволюции Блока после Октября и поэме «Двенадцать»//Литература в школе.1993. № 3. С. 23 - 28.
Крыщук Н.П. «Открой мои книги…»: Разговор о Блоке Документ, биогр. очерк. - Л.: Дет.лит., 1986.
Смола О.П. «Черный вечер, белый снег…»: Творческая история и судьба поэмы Александра Блока «Двенадцать». М.: «Наследие», 1993.
Соловьев Б.И. Поэт и его подвиг* Творческий путь Александра Блока. М.: Сов. Россия, 1973.

Цели:

• Постараться уяснить, почему предметом нескончаемых споров является как сама поэма, так, в особенности, и образ Христа;
• Выявить особенности в изображении Иисуса Христа Блоком и сравнить этот образ, созданный поэтом, с образами Христа, изображенными художниками XIX-XX веков и с изображениями Христа-Спасителя на иконах XII-XV веков.
• Формировать умения рассуждать, доказывать на примере текста изученного произведения, оценок критиков, современников Блока, высказывать свою точку зрения.

Оборудование и наглядность:

• Портреты и фотографии Блока;
• Иллюстрации к поэме «Двенадцать» художников Анненкова, Альтмана, Малеша;
• Репродукции картин: И. Крамской «Христос в пустыне», А. Иванов «Явление Христа народу», Н. Ге «Тайная вечеря», Б. Биргер «Выход с тайной вечери», Леонардо да Винчи «Тайная вечеря»;
• Изображение Спаса на иконах: «Спас» А. Рублева; «Спас Нерукотворный», «Спас Вседержитель», «Спас Ярое Око» – неизвестных авторов.

Эпиграф к уроку:

«Конец русскому государству будет тогда, когда погаснут лампады над гробницей Сергия Радонежского и закроются врата его Лавры».
Ключевский

Ход урока

Ученик читает начало 1 главы наизусть:

Чёрный вечер.
Белый снег.
Ветер, ветер!
На ногах не стоит человек.
Ветер, ветер –
На всем божьем свете!

Учитель: Завораживающие строки поэмы А.Блока, будоражащие и настораживающие. Почему? Отчего ветер и метель? Что творится на божьем свете? Что принес ветер России, разрушение или созидание? Поэма «Двенадцать» – одна из загадок литературы XX века. Вспомним оценку самого Блока.

Ученики рассказывают о периоде, когда создавалась поэма, приводят слова поэта: «Сегодня я – гений», сказанные им 29 января 1918 года, после завершения работы. Блок, по его словам, «…в январе 1918 года в последний раз отдался стихии…»

Учитель: Какое впечатление произвела поэма на современников Блока? Что увидели они в «Двенадцати»?

Ученики: Одни увидели сатиру, проклятие, другие – гимн, славу революции. Оценки были очень неоднозначные, противоречивые.

• Бунин отрицательно воспринял произведение. Назвал поэму «нечто вульгарное, неумелое».
• Маяковский: «Одни увидели гимн революции, другие – сатиру на неё».
• Иванов-Разумник: «Блок видит мировое значение совершающегося… Это поэма о революционном Петрограде, о грязи и преступлениях… и в то же время это благая весть…»
• Горький назвал поэму сатирой.
• Луначарский увидел в поэме бессмертие.
• Волошин: «Блок уступил свой голос большевикам»
• Бердяев назвал «Двенадцать» «изумительной, почти гениальной вещью», но в то же время отметил, что «Блок жестокой смертью поплатился за галлюцинацию, обман».

Учитель: Многие петроградские писатели отвернулись от Блока, не подавали ему руки. Но были и такие, которые пытались разобраться в том, что же создал поэт, изменил ли он себе, написав поэму, или остался верен своей творческой манере. Как думаете вы?

Ученики приводят доказательства «за» и «против».

• М. Волошин увидел в «Двенадцати» связь с «Прекрасной Дамой» и «Снежной Маской», значит, Блок не изменил себе.
• Иванов-Разумник назвал Блока «поэтом розы и креста».
• Чуковский также отмечал, что Блок остался верен себе.

Одна группа учеников проводит сравнение между поэмой и циклом «Стихов о Прекрасной Даме», где изображенный мир совсем иной: светлый, прекрасный; храмы и терема, любовь возвышенная и чистая. В «Двенадцати» всё иное, здесь Блок другой.

Вторая группа учеников сравнивает поэму со стихами о России, с третьей книгой, где появляется образ ветра, а Россия – «хмельная», «разбойная», «удалая», – подтверждает мысль, что Блок остается тем же поэтом.

Учитель: Как мы видим, нет единого мнения ни у современников Блока, ни у нас. Что же вызвало такие разноречивые оценки и споры, которые не затихают до сих пор, через 90 с лишним лет после появления поэмы?

Ученики: Спорно все в поэме: изображение революции, старый мир, «апостолы нового мира» – двенадцать красногвардейцев и, конечно, образ Христа.

Учитель: Девяноста лет не хватило, чтобы разгадать загадку поэмы, особенно её трудно объяснимого финала. Мы, конечно, не берем на себя роль судьи, который должен решить спор, и не поставим последнюю точку в более чем 90-летнем споре. Но попробуем разобраться в сложной концепции поэмы Блока.

Итак, тема нашего урока: «В белом венчике из роз – впереди Исус Христос» (Образ Иисуса Христа в поэме «Двенадцать»).

Ученик читает наизусть финальную сцену:

…Впереди – с кровавым флагом,
И за вьюгой невидим,
И от пули невредим,
Нежной поступью надвьюжной,
Снежной россыпью жемчужной,
В белом венчике из роз –
Впереди – Исус Христос.

Учитель: Существует две точки зрения на появление Иисуса Христа в конце поэмы:

1. искусственный, надуманный образ, противоречащий объективному содержанию поэмы;
2. образ Христа не является инородным, а вытекает из содержания поэмы. Попробуем и мы доказать или опровергнуть эти точки зрения.

Ученики доказывают, что образ Христа незримо, но уже присутствует в поэме, начиная с первой главы (зачитывают строчки):

• 1 глава: «На всем божьем свете».
• 2 глава: «Крестом сияло…», «Святая злоба», «свобода без креста», пальнем-ка пулей в Святую Русь».
• 3 глава: «Господи, благослови».
• 5 глава: «Эх, эх, согреши, будет легче для души…»
• 7 глава: «…позабавиться не грех…»
• 8 глава: «Упокой, господи, душу рабы твоея…»
• 10 глава: «Ох, пурга какая, спасе!» «Отчего тебя упас золотой иконостас?»
• 11 глава: «И идут без имени святого…»

Выводы о закономерности появления образа Христа-Спасителя. Он присутствует незримо, наблюдает за действиями и поступками двенадцати. А в 12 главе только ли в последней, финальной строфе появляется Иисус, зримо для поэта и незримо для патруля?

Чтение 12 главы по ролям.

Учитель: К кому обращены вопросы патруля? Кто этот невидимый «Кто»? «…ходит беглым шагом, хоронясь за все дома»? «…машет красным флагом»? «Кто в сугробе…»?

Что звучит в этих вопросах?

Ученики приходят к выводу, что этот «незримый враг» – Иисус Христос. А в вопросах слышны угрозы, неуверенность, страх, сомнения. И чтобы убить свои сомнения и страх, они стреляют. Сначала «…пальнем-ка пулей в Святую Русь», а потом и в самого Господа Бога.

Учитель: Следовательно, можно предположить, что «винтовочки стальные» направлены на врага. Как назван этот враг в поэме?

Ученики находят эпитеты: «неугомонный», «лютый», «незримый». Неугомонный – значит, не угомонится, т.е. не успокоится. Христос, наверное, не может успокоиться, видя безобразия, преступления, злодеяния. Революционеры – атеисты, безбожники, действуют «без имени святого», без креста. «Ко всему готовы, ничего не жаль…»

Учитель: Всё это так. Христос тревожит красногвардейцев. Чем же? Напоминанием. Что нельзя жить, нарушая христианские заповеди, главная из которых «не убий». Не может Иисус успокоиться, что рушится вера, святость, без которой возможны убийства, расправы, доносы. Вспомните сцену убийства Петрухой Катьки, поведение Петрухи (гл. 6-7).

Ученики рассказывают о муках совести убийцы и о том, как не дают товарищи ему раскаяться:

Что ты, Петька, баба, что ль?
– Верно, душу наизнанку
Вздумал вывернуть? Изволь!
– Поддержи свою осанку!
– Над собой держи контроль! (7 глава)

Петруха называет имя незримого врага – Спаса.

Учитель: Каков смысл этого слова в поэме?

Ученики: «Спас», «Спасе» в поэме – это и спаси, и спаситель. На иконах XII-XV веков Христос изображался под именем Спас.

Сообщение ученицы об иконах «Спас Нерукотворный», «Спас Вседержитель», «Спас Ярое Око» – неизвестных авторов и о «Спасе» Андрея Рублева.

Учитель: В поэме Блока нет ничего случайного. Неслучайно и имя Петра, Петрухи. Оно символично.

Ученица делает сообщение о библейской легенде, об апостоле Петре, об учениках Иисуса Христа и о картинах Леонардо да Винчи и Н. Ге с одинаковым названием «Тайная вечеря», где изображен Иисус среди своих учеников-апостолов.

Учитель: В чем отличие блоковского Петра от библейского?

Ученик: Блоковский Петр пытается обратиться к имени Бога, раскаяться, но «апостолы нового мира» гонят раскаяние, пытаются отгородиться о т имени святого, от Христа, и Петруха отворачивается от Бога:

Он головку вскидавает,
Он опять повеселел… (7 глава)

Учитель: Поэма переполнена страхом перед ним, врагом незримым. Значит, революционеры-атеисты не признают Иисуса своим. Однако возможно ли, чтобы сам Христос согласился идти во главе таких двенадцати? Кто они, апостолы новой жизни, какими изобразил их поэт?

Ученица делает сообщение о красногвардейцах.

Ученик читает наизусть вторую главу:

Гуляет ветер, порхает снег.
Идут двенадцать человек.
…
В зубах цигарка, примят картуз,
На спину б надо бубновый туз!
…
Пальнем-ка пулей в Святую Русь –
В кондовую, в избяную,
В толстозадую!
Эх, эх, без креста!

Учитель: Многие художники иллюстрировали поэму «Двенадцать». Как изобразили Анненков, Альтман красногвардейцев на фоне рушащегося старого мира? Какие тона преобладают? Удалось ли иллюстраторам выразить замысел поэта? (Сообщения двух учениц)

Учитель: Вот какие люди пришли к власти и стали хозяевами новой жизни. Русские писатели, не принявшие революцию, такие как Бунин, Мережковский, Гиппиус, видели в ней приход антихриста и конец света. Так возможно ли, чтобы Иисус Христос у Блока возглавил «апостолов насилия и грабежа»? Для верующих – это кощунство. Но ведь Христос говорил: «Ибо я пришел призвать не праведников, но грешников к покаянию» – в этом глубокий смысл явления Христа людям.

Русские художники не раз обращались к образу Христа. Каким изображен Христос на картинах Крамского и Иванова? Отличен ли их Христос от блоковского?

Сообщение учениц о картинах Крамского «Христос в пустыне» и Иванова «Явление Христа народу».

Учитель: Работа над образом Христа требовала огромного напряжения, до физического изнеможения. Александр Иванов считал свою картину, над которой работал двадцать лет, делом всей своей жизни. Блок, как мы уже знаем, после «Двенадцати» почти ничего не писал до самой смерти.

В поэме, в отличие от картин, нет явления Христа, он невидим. Его увидел только поэт, но где и как?

Ученики: Иисус не возглавляет красногвардейцев. Он идет впереди «нежной поступью надвьюжной, снежной россыпью жемчужной», т.е. среди вьюги, метели, выросшего как бы из снега, «в белом венчике из роз». Но не во главе. Его не видят солдаты.

Сообщение ученицы о картине Биргера «Выход с тайной вечери».

Учитель: Вспомним, как сам Блок воспринимал образ Христа.

Ученики зачитывают высказывания Блока об образе Иисуса и приходят к выводу, что поэт сам не совсем понимал этот образ. «Ненавижу этот женственный образ…» «Мне тоже не нравится конец «Двенадцати». «Пригляжусь и вижу, что он…» «…к сожалению, он» и т.д. В конце поэмы Блок поставил точку, а не восклицательный знак, следовательно, он «не восхвалял», а по его словам, «только констатировал факт». Блок до конца не осознал написанного. По воспоминаниям К. Чуковского, он прислушивался к разговорам, «как будто хотел найти того человека, который объяснил бы ему смысл поэмы».

Учитель: Судьба России неотделима от Христа. Этот образ вечен, к нему обращались поэты и до Блока, и после Блока. Но первооткрывателем образа Христа в русской поэзии считается Г.Р. Державин.

Ученица читает наизусть отрывок из оды Державина «Христос»:

Христос – весь благость, весь любовь,
Блеск свойствам даже трисвященным.
Весь круг бы без него миров
Неполным был, несовершенным.
…
Христа нашедши, всё находим!
Эдем свой за собою водим,
И храм его – святы сердца.

Учитель: Нашли своего Христа двенадцать?

Ученики приходят к выводу, что двенадцать в поэме не нашли своего Христа, они подняли «винтовочки стальные», попрали все нравственные законы: «Свобода, свобода, эх, эх, без креста!»

Учитель: Но почему все же все-таки в финале поэмы Христос? Исследователи предлагают несколько трактовок образа: Христос – революционер, Христос – символ будущего, Христос – сверхчеловек, Христос – символ Вечной Справедливости и другие. Ваше мнение.

Ученики высказывают разные точки зрения.

Учитель: Мы так же, как и критики, исследователи творчества поэта, его современники, не можем ответить однозначно на этот вопрос. Прав был К.И. Чуковский, утверждая, что «поэму толковали и будут толковать ещё 1000 раз и всё по-разному, потому что писал её сложный человек». Сам Александр Блок надеялся, что поэму прочтут «когда-нибудь, в не наши времена» и поймут её и его, поэта.

Блок – пророк, и поэма его – трагическое пророчество о спасении России. Обратите внимание на эпиграф к уроку, на слова русского историка Ключевского: «Конец русскому государству будет тогда, когда погаснут лампады над гробницей Сергия Радонежского и закроются врата его Лавры». Мы живем в такое время, когда сняты все запреты, существует полная свобода вероисповедания, открываются все новые церкви, восстановлен Храм Христа Спасителя, но стало ли меньше преступлений? Нет. Почему? Да опять «идут без имени Святого». Поэма «Двенадцать» – предупреждение, попытка Христа-Спасителя разбудить тех, кто отдавал и отдает на растоптание Святую Веру, Святую Русь, свое будущее. Нескончаемая вьюга по-прежнему метёт над Россией. Когда же придет конец этой вьюге-пурге?

Интерпретация поэмы А. А. Блока “Двенадцать”, особенно ее финала, – один из самых интересных и загадочных вопросов в творчестве поэта. Вышедшая вскоре после статьи “Интеллигенция и революция”, написанная словно на одном дыхании в течение января 1918 года, поэма

Вызвала двойственное к себе отношение. По воспоминаниям В. Маяковского, поэмой зачитывались и белые, и красные. Но, как тогда же отмечала критика, появление Христа в финальной главе поэмы озадачило всех: для белых это было богохульством, для красных – досадным религиозным мистицизмом. Отсюда разные точки зрения – Христос ли с двенадцатью апостолами идет по заснеженным улицам? Или это Антихрист? Что несет его образ людям? Что принесла им революция?

В мировоззрении Блока немалое место занимает идея революции как возмездие за грехи отцов. Поэтому неизбежны и “гримасы революции” – случайные жертвы, разгул насилия,

Стихия террора. Такой случайной жертвой в поэме является Катька, погибшая нечаянно, в суматохе преследования “буржуя” Ваньки. Но так ли случайна ее гибель? Революция разрушает традиционные устои, прежние нравственные ценности, христианскую мораль:

Эх, эх, без креста!

Разрушена старая вера, разрушена Россия – “Святая Русь”, “кондовая”, “избяная”. Следующая цель – мировая революция:

Мы на горе всем буржуям

Мировой пожар раздуем…

И вульгарный образ “толстоморденькой” Катьки, сближающийся с образом “толстозадой” Руси, – это тот же образ Вечной Женственности, Женского начала, но поруганный, оскверненный. Любовь должна очистить мир, создать его заново, спасти – но спасает ли? Отрекшийся от любви, от революции, от памяти Петруха, подобно апостолу Петру, трижды, до рассвета, отрекшемуся от Христа, – что несет этот образ? Революционный патруль уподоблен двенадцати апостолам, но эти люди, которым “на спину б надо бубновый туз” идут вперед “без имени святого”, “ко всему готовы, ничего не жаль”, это скорее бандиты, но идут они “державным шагом”, а значит, служат власти. За ними – старый мир, безродный пес. “Разрушая, мы все те же рабы старого мира”, – писал А. А. Блок В. Маяковскому.

Разрушив скверну, революция не принесла очищения, и если двенадцать апостолов по своей деятельности не являются апостолами, то кто же во главе их? Блок рисует контраст цвета в образе Христа: белизна чистоты и счастья и алый цвет кровавого флага. Что раскрывает такой противоречивый образ?

Впереди – с кровавым флагом,

И за вьюгой невидим

И от пули невредим

Нежной поступью надвьюжной

Снежной россыпью жемчужной

В белом венчике из роз –

Впереди – Иисус Христос.

Господь должен благословить пролитие крови, но чьей? Иисус проливал свою, революционные “апостолы” – чужую. А если посчитать и идущего за ними пса, то получается, что позади Христа идут тринадцать – лжеапостолы и лжепророк. Такая версия тоже существовала, и нельзя безоговорочно ее отметать, ведь не мог Христос возглавлять людей, идущих “без имени святого”. Несомненно одно – возлагаемые на революцию надежды о переделке всего мира, всей жизни не оправдались, и нравственное очищение через страдания – удел лишь тех людей, кто не потерял Бога в своей душе, для кого так же важны и значимы нравственные ценности христианской морали.

Сочинения по темам:

1. ЕГЭ Блок встретил революцию восторженно и упоено. В статье “Интеллигенция и революция”, напечатанной вскоре после Октября, Блок восклицал: “Что же...
2. А. Блок – поэт, который теме родины “сознатель­но и бесповоротно” посвятил всю свою жизнь Это сквозная тема в его творчестве....
3. Большой вклад в русскую культуру внес Иванов Александр Андреевич своим полотном “Явление Христа народу”. Сама картина нашла свое место в...
4. В поэме “Мцыри” великий поет Михаил Лермонтов описал образ непокорного, вольнолюбивого юноши, с чистой душой и героическим характером. Мцыри проявил...

Поэма "Двенадцать" - наиболее загадочное произведение Блока. Существует множество вариантов трактовки поэмы и образа Христа, но нет возможности определить, какой из них ближе всего к авторскому замыслу. Отзывы Блока о "Двенадцати" скупы и противоречивы, они свидетельствуют о том, что для него самого было загадкой то, что он написал. Очевидно одно: образ Христа в поэме ключевой, его появление в конце - кульминация произведения. Можно ли согласиться с Волошиным и утверждать, что явление Христа неизбежно после происходящего в поэме? Для ответа на этот вопрос стоит обратиться к тексту.

Первая строфа определяет место действия - весь “Божий свет”. Божий - значит Богом не покинутый, значит, Бог видит всё, что на этом свете происходит. А происходят дела едва ли богоугодные, и подчёркивается это словами, связанными с верой. Наиболее ярко это выражено в лейтмотиве “Свобода, свобода, эх, эх, без креста”. Свобода без суда, наказания, покаяния. “Без креста” также может означать, что всё происходящее не искуплено ни людьми, ни Иисусом, но кто-то должен искупать грехи, иначе свет перестанет быть Божьим. И, кажется, до этого уже недалеко, если звучит призыв “пальнём-ка пулей в Святую Русь”, в котором как будто специально подчёркивается, что теперь можно “пулять" в святое, и, конечно, “без креста”. Но более всего это выражено в словах: “Эх, эх, согреши, будет легче для души”. Грех - путь к свободе, освобождающий душу от совести, от “креста”. Но всё-таки у одного из Двенадцати совесть просыпается: “Лишь у бедного убийцы не видать совсем лица”. Он страдает от содеянного, потому что убил человека, которого любил. Любовь пробуждает в нём раскаяние:". загубил я, бестолковый, загубил я сгоряча. ” Любовь само по себе чувство святое, очищающее, а если он ещё раскается в грехах, то сможет вернуться к Богу. Он та самая заблудшая овца, которая дороже всего пастырю. Господь всегда приходит, когда душа встаёт на путь очищения. Может, именно поэтому Блок писал об иллюстрации к поэме: “Если бы из левого верхнего угла "Убийства Катьки" дохнуло густым снегом и сквозь него - Христом - это была бы исчерпывающая обложка”. Убийство Катьки приводит к раскаянию души и появлению в ней Бога.

Можно и по-другому объяснить использование Блоком Божьего имени. Несколько раз в поэме звучат отрывки молитв. Вначале старушка причитает: “Ох, Матушка-Заступница! Ох, большевики загонят в гроб!" Она просит защиты от большевиков у Богородицы. Можно говорить о том, что старушка - часть старого мира, который ищет защиты у Бога. Интересно то, что и старый мир, и Бог даны в женском образе, и женское начало - самое святое для Блока.

В другой раз к Богу обращаются за кощунственным “благословением”:

Мы на горе всем буржуям Мировой пожар раздуем, Мировой пожар в крови - Господи, благослови!

Неизвестно, звучит ли голос Двенадцати в этой просьбе. А ведь именно после неё разворачивается сцена убийства Катьки. И если верно то, что было сказано мной по поводу появления Бога в этой сцене, то становится ясно, почему дальше Катька удостаивается слов православного отпевания: “Упокой, Господи, душу рабы Твоея." Она принесена в жертву, благодаря которой одна душа может вернуться к Богу. Произойдёт ли это?

Следующая сцена начинается в тишине:

Не слышно шуму городского, Над невской башней тишина.

Потом поднимается вьюга:

Разыгралась что-то вьюга, Ой, вьюга, ой, вьюга! Не видать совсем друг друга За четыре за шага!

И в такой обстановке слышится голос этой души: “Ох, пурга какая, Спасе!" Душа взывает к Богу - неужели он не придёт к ней? Но чтобы действительно покаяться, нужны силы, которых у этой души нет: мы больше не слышим её голоса, один из Двенадцати не противоречит товарищам, осуждающим эти слова. Зато слышатся слова Блока: “И идут без имени святого все двенадцать - вдаль. ” Значит, снова “без креста” идут все. Так что же дальше? Есть ли в будущем спасение или только “мировой пожар в крови”? Известно, что Блок не просто сочувствовал революции, в тот момент он “жил современностью. в согласии со стихией”. Для него “впереди - Иисус Христос”, то есть спасение и свет, пока едва различимый во вьюге, но этот свет “от пули невредим”, и его обязательно увидят, когда перестанут стрелять и когда “ветер на всём Божьем свете" уляжется. Блок писал: “Я не имею ясного взгляда на происходящее, тогда как волею судьбы я поставлен свидетелем великой эпохи”. И хотя нельзя точно объяснить, для чего Христос появляется (приведённое здесь объяснение - лишь один из возможных вариантов), то, что он не может не появиться в такой великий для Блока момент, очевидно.

Одно не подлежит сомнению: он не имел в виду ничего похожего на традиционное, иконописное изображение Христа. Его Христос - это даже не столько бесплотное видение, сколько некое лирическое представление о чем-то «огромном», величественном, что должно было бы передать ощущение всей грандиозности происходящего в мире социально-исторического катаклизма.

Суть дела заключается в том, что с образом Христа у Блока были связаны свои представления, и вне их невозможно понять символику «Двенадцати». Прежде всего нужно условиться, что Блок, обратившись к образу Христа, отнюдь не имел в виду религиозно «оправдать» или «освятить» Октябрьскую революцию в духе христианского «всепрощения» и т.п.

Христос «Двенадцати» - не церковный Христос. Блок не был ортодоксально верующим человеком, а церковь, самый дух исторического христианства, официальное православие, поповщина с юных лет вызывали в нем чувство страстного протеста. «Никогда не приму Христа», - заявлял Блок. И все обращался к его образу в своих стихах. Остановимся лишь на самом существенном. В одном из стихотворений 1902 года у Блока появляется некий «Всеподобный Христос». Как все в юношеской лирике Блока, и Христос у него - таинственный.

Это - хранитель «непостижной тайны», неразгаданного людьми «Золотого Глагола». Наиболее знаменательно, в смысле дальнейшей эволюции образа, что этот Христос пронес в мире какие-то «вихри». Далее, в 1904-1905 годах Блок пишет известное стихотворение: Вот он - Христос - в цепях и розах - За решеткой моей тюрьмы. Вот агнец кроткий в белых ризах Пришел и смотрит в окно тюрьмы. В простом окладе синего неба Его икона смотрит в окно… Это - русский, народный Христос, выписанный на фоне скромного, неяркого пейзажа: «простой оклад синего неба», «хлебный злак», «огород капустный», березки и елки, сбегающие в глухой овраг, - все овеяно неизъяснимой прелестью и тихой грустью среднерусской равнины.