Высоцкая изольда константиновна. «Иза Высоцкая умерла на руках у сына»: коллеги о последних днях первой жены Владимира Высоцкого. Озвученные фильмы Изой Высоцкой

https://www.сайт/2018-07-20/v_nizhnem_tagile_umerla_pervaya_zhena_vladimira_vysockogo

«Прощайте, удивительная, блистательная Иза Константиновна!»

В Нижнем Тагиле умерла первая жена Владимира Высоцкого

Иза Высоцкая группа Нижнетагильского драматического театра в соцсети «ВКонтакте»

Сегодня утром в Свердловской области на 82-м году жизни скончалась первая жена Владимира Высоцкого — народная артистка России, ведущая актриса Нижнетагильского драматического театра Иза Высоцкая. Сообщение об этом появилось в группе театра в социальной сети «ВКонтакте». «Нет слов, чтобы описать наше горе, — признались в театре. — Этим утром ушла из жизни народная артистка России Иза Высоцкая. Прощайте, удивительная, блистательная Иза Константиновна!»

Где и когда состоится прощание с народной артисткой, сейчас решается, уточнили сайт в дирекции театра. Будет ли панихида публичной, еще не известно, поскольку есть информация, что сама Иза Высоцкая этого не хотела.

По данным агентства «Между строк» , в Нижний Тагил уже приехал сын артистки, он и племянник Высоцкой займутся организацией похорон. Издание уточняет, что последний год Иза Высоцкая боролась с болезнью, но выходила на сцену до последнего. Она также строила планы на новый театральный сезон.

Первая жена Владимира Высоцкого рассказала о своей жизни с поэтом

Иза Высоцкая — первая супруга Владимира Высоцкого. Они познакомились в 1956 году в школе-студии МХАТ, когда Высоцкий был студентом первого курса, а Иза — третьекурсницей. 25 апреля 1960 года пара поженилась, а в 1965 распалась. Иза Константиновна написала две книги воспоминаний о Владимире Высоцком: «Короткое счастье на всю жизнь» (2005 год) и «С тобой… без тебя» (2017 год). С 1970 года Высоцкая служила в Нижнетагильском драматическом театре.

Высоцкая Izolda Vysockaya Карьера: Граждане
Рождение: Россия
Иза Константиновна уверяет, что знакомство с Володей ВЫСОЦКИМ, случившееся в Школе-студии МХАТ, не произвело на нее никакого впечатления.- Шустрый, хулиганистый, немножко конопатый, влюбленный, как мне показалось, сразу во всех девушек, - вспоминает актриса. После выпускного спектакля нашего курса, когда у нас намечался банкет, этот мальчишка потащил меня гулять.Возмущение, искренний протест и главный козырь: Я, между прочим, замужем! - не помогли.

Роман был стремительным. Очень стремительно Владимир и Иза стали неразлучными. Он называл ее Изулей, она его Волчонком. Володя посвящал любимой вирши, забрасывал цветами, делал милые, другой раз нелепые подарки.

Помню, он принес мне спелый мандарин и туфли, от которых оторвал каблуки. Володя сделал это, чтобы на прогулках мы были одного роста, и меня разрешено было удерживать за шею - это тогда было модно, - улыбается Иза Константиновна. Шпильки создавали лишние проблемы, и Володя без сожаления от них избавился.

Высоцкому в ту пору исполнилось 19 лет, Изольде 20, чувства были по-юношески горячими, и в единственный отменный день Владимир привел любимую домой, в коммуналку на Первой Мещанской.

Получилось как-то все крайне безусловно и нетрудно, - вспоминает Иза Константиновна. - Без этих вопросов: зачем, да не раньше времени ли, и на что это надо

Междугородняя влюбленность

Комната, где поселились влюбленные, была проходной, вить семейное гнездышко пришлось за ширмой, но жили развесёло юность грустить не желает. А следом пришло время разлуки - окончив МХАТ, Иза уехала действовать в Киевский драматический театр. Володя остался в Москве, у него спереди был ещё единственный вектор движения.

При этом мы достаточно зачастую общались - самолетом от Москвы до Киева лету мало, были ещё телефон и почта. А летом 1958 года мы с Володей ездили в Горький, к моим родным - знакомиться. Я дала телеграмму: Еду домой с новым мужем... - вспоминает Иза Константиновна. - На вокзале нас никто не встретил, Володя помчался разыскивать такси, и в это время откуда-то появились матушка. Помню ее шутливый вопрос: Этот клоун не твой ли супруг? Володя был в своем буклистом пиджаке, а таких, в Горьком ещё не видели: для глубинке это было нечто.

Высоцкий заботливо и трогательно относился к родственникам любимой, которые, по словам Изы Константиновны, отвечали тем же.

Бабушку Володя пленил тем, что, придя к нам в гости, съел целую пол-литровую банку земляничного варенья, - смеется актриса. - Жил он в тот наезд на дебаркадере и снимал там каюту. У нас в доме негде было раскладушку определить - да и самой раскладушки не было.

Свадьба с подснежниками

После того как Иза вернулась в Москву, было решено игрывать свадьбу. Мешало только одно - молодая все ещё не была разведена с прежним мужем. Проблема была решена при помощи влиятельной родственницы Володи, и в апреле 1960 года Иза Мешкова-Жукова стала Высоцкой.

Наша с Волчонком свадьба отдельная история. У нас не было ни колец, ни фаты, в руках я держала охапку подснежников, а туфли мои опять были без каблуков так захотел Володя, - продолжает расклад героиня. - В Рижском загсе, где нас расписывали, вместо марша Мендельсона звучала музыка из фильма Укротительница тигров. Хохотали все. От смеха я дважды роняла цветы.

Первое время существование казалась нехай не постоянно веселой, но сказкой. Единственным, что раздражало молодую жену, была Володина гитара.

Он не расставался с ней ни на минуту и мучил меня своим бреньканьем. Песням, которые он тогда сочинял, я не придавала никакого значения, и время от времени злилась, что гитаре достается больше внимания, чем мне, - говорит Высоцкая. Ругались мы развесёло. Так упоительно наговорить кучу слов, выбежать из дома, присесть в такси: Прямо, будь добр! - и при этом быть в курсе, что следом уже гонит в такси Володя. И мириться дома также было так замечательно!

Потом начались проблемы - у обоих не складывалось с работой, денег катастрофически не хватало, и Владимир начал выпивать. Семью мог спасти дитятко, Изольда забеременела, но тут в занятие вмешалась свекровь Нина Максимовна, категорически не желавшая быть бабушкой. Был жуткий дебош, вслед за тем которого у Изы случился выкидыш. Бывшая свекровь извинится немало лет через, когда Иза также будет носить звание бывшей.

Другая дама

Вскоре супругам вновь пришлось разлучиться - Иза приняла предложение ростовского театра и, полная творческих надежд, уехала из столицы.

С Володей мы переписывались, созванивались. Я ждала его ростовский театр предлагал ему работу, и как черт из табакерки моя московская товарка сообщила мне, что некая Люся Абрамова беременна от Высоцкого, - вспоминает Иза Константиновна. - Я тут же позвонила ему, а он мне наврал. Сказал, что свято хранил верность.

Тем не менее, весть, принесенная участливой подружкой, оказалась чистой правдой. Вскоре по Москве поползли слухи о том, что хозяйка Высоцкого не хочет развода, укрывается и якобы уже объявлена во всесоюзный розыск. Узнав об этом, Иза Константиновна тотчас выслала в столицу необходимые для развода документы, и с этого момента ее пути с Высоцким разошлись. Владимир остался в Москве, Изольда колесила по разным театрам страны. Работала в Перми, Владимире, Лиепае и Нижнем Тагиле, где обосновалась навечно и вышла замуж. Весть о смерти Высоцкого застала ее врасплох, приехать на похороны она не смогла, вырвалась только на сороковины.

P.S. Последние годы Иза Высоцкая живет одна, отпрыск Глеб работает главным инженером в одной из частных фирм Екатеринбурга. Актриса по-прежнему играет в театре, некоторое время вспять ей присвоили звание народной артистки России. В прошлом году Высоцкая выпустила книгу воспоминаний о Владимире Семеновиче Короткое фортуна на всю жизнь.

Во всевозможных воспоминаниях о Высоцком, я читала о нем и о себе такое, что волосы на голове вставали дыбом, чрезмерно навалом там неправды, - говорит Иза Константиновна. Надеюсь, в своей книге мне удалось выказать молодого Володю таким, каким он был в реальности.

ВОСПОМИНАНИЯ

Раннее начало дня ранней весны 1957 года. Улица Москвина. С однокурсницей ждем такси. И вот тебе, будь другом, Вовочка Высоцкий, незаметный, тихий И случилось диковинка. Мальчик с торопливой, едва вздрагивающей походкой, дерзкий и нежный, потешный и заботливый, стал родным и любимым.

Теплым, солнечным апрелем 25-го числа 1960 года в рижском загсе... С трудом удерживаю охапку подснежников, подходит забавный чувак и нахально говорит: Невестушка, поделись цветочками с нашей невестушкой! Я делюсь, мне не жалостно, нам забавно. Наши свидетели - Володины однокурсники - Марина Добровольская и Гена Ялович. Они также влюбленные и смешные. Нас вызывают. Грянул марш из Укротительницы тигров, и мы, давясь смехом, входим в торжественную комнату, и торжественная дама нам вещает: Дорогие товарищи, крепите советскую ячейку! Нам становится окончательно забавно. Нас стремительно приглашают расписаться и объявляют мужем и женой. Отныне я - Высоцкая.

Осень шестидесятого - сплошные огорчения. Мы пытались что-то сыграть с Володей, но у нас ничего не получилось, как не получалось танцевать или быть на людях рядом... Начались мои безработные муки. Володя маялся. Он получил обещанную ему центральную образ в Свиных хвостиках, верил, что сыграет, фантазировал, но ему не дали более того репетиций. В конце концов, ходил Володя из кулисы в кулису с барабаном в массовке. Позже сыграл Лешего в Аленьком цветочке. Вот, пожалуй, и все. Было тяжко. Мы так наивно верили в святое искусство.

В городе афиши "В. Высоцкий, И. Бортник". Пробиваемся через толпу до грим-уборной, где заботливо приготовлены бутерброды, чай, кофе, пирожные.

Торопят с началом. "Какие, Владимир Семенович, просьбы?" - "Только одна. Устройте Изу поудобнее". На меня смотрят подозрительно и озабоченно и уводят в переполненный зал. С грехом наполовину усаживают в центре дополнительного ряда прямо перед сценой. Володя выходит, я оказываюсь у него в ногах, запрокидываю голову, чтобы видать его, и растворяюсь во всеобщем порыве любви. Перерыв между концертами минут десять, не больше. Мы сызнова одни. По просьбе Володи к нам никого не пускают. Володя кормит меня, сам съедает немного ломтиков колбасятины, прихлебывает кофе и поет мне одной то, что не может распевать со сцены. Второй и третий концерты я слушаю за кулисами, где мне поставили стул. Володя поет другие песни, без малого не повторяясь, и ставит микрофоны так, чтобы мне было лучше видно. Тебе благоприятно? Я плачу, не пряча слез.

Роман был стремительным. Очень быстро Владимир и Иза стали неразлучными. Он называл ее Изулей, она его – Волчонком. Володя посвящал любимой стихи, забрасывал цветами, делал милые, иногда нелепые подарки.

Помню, он принес мне спелый мандарин и туфли, от которых оторвал каблуки. Володя сделал это, чтобы на прогулках мы были одного роста, и меня можно было держать за шею - это тогда было модно, - улыбается Иза Константиновна. – «Шпильки» создавали лишние проблемы, и Володя без сожаления от них избавился.

Высоцкому в ту пору исполнилось 19 лет, Изольде – 20, чувства были по-юношески горячими, и в один прекрасный день Владимир привел любимую домой, в коммуналку на Первой Мещанской.

Получилось как-то все очень естественно и просто, - вспоминает Иза Константиновна. - Без этих вопросов: почему, да не рано ли, и зачем это надо…

Междугородняя любовь

Комната, где поселились влюбленные, была проходной, вить семейное «гнездышко» пришлось за ширмой, но жили весело – молодость грустить не желает. А потом пришло время разлуки - окончив МХАТ, Иза уехала работать в Киевский драматический театр. Володя остался в Москве, у него впереди был еще один курс.

При этом мы довольно часто общались - самолетом от Москвы до Киева лету немного, были еще телефон и почта. А летом 1958 года мы с Володей ездили в Горький, к моим родным - знакомиться. Я дала телеграмму: «Еду домой с новым мужем...» - вспоминает Иза Константиновна. - На вокзале нас никто не встретил, Володя помчался искать такси, и в это время откуда-то появились мама. Помню ее шутливый вопрос: «Этот клоун не твой ли муж?» Володя был в своем буклистом пиджаке, а таких, в Горьком еще не видели: для провинции это было нечто.

Высоцкий заботливо и трогательно относился к родственникам любимой, которые, по словам Изы Константиновны, отвечали тем же.

Бабушку Володя пленил тем, что, придя к нам в гости, съел целую пол-литровую банку земляничного варенья, - смеется актриса. - Жил он в тот приезд на дебаркадере и снимал там каюту. У нас в доме негде было раскладушку поставить - да и самой раскладушки не было.

Свадьба с подснежниками

После того как Иза вернулась в Москву, было решено играть свадьбу. Мешало только одно - невеста все еще не была разведена с прежним мужем. Проблема была решена при помощи влиятельной родственницы Володи, и в апреле 1960 года Иза Мешкова-Жукова стала Высоцкой.

Наша с Волчонком свадьба – отдельная история. У нас не было ни колец, ни фаты, в руках я держала охапку подснежников, а туфли мои снова были без каблуков – так захотел Володя, - продолжает рассказ героиня. - В Рижском загсе, где нас расписывали, вместо марша Мендельсона звучала музыка из фильма «Укротительница тигров». Хохотали все. От смеха я дважды роняла цветы.

Первое время жизнь казалась пусть не всегда веселой, но сказкой. Единственным, что раздражало молодую жену, была Володина гитара.

Он не расставался с ней ни на минуту и мучил меня своим бреньканьем. Песням, которые он тогда сочинял, я не придавала никакого значения, и время от времени злилась, что гитаре достается больше внимания, чем мне, - говорит Высоцкая. – Ругались мы весело. Так упоительно наговорить кучу слов, выбежать из дома, сесть в такси: «Прямо, пожалуйста!» - и при этом знать, что следом уже гонит в такси Володя. И мириться дома тоже было так замечательно!

Потом начались проблемы - у обоих не складывалось с работой, денег катастрофически не хватало, и Владимир начал выпивать. Семью мог спасти ребенок, Изольда забеременела, но тут в дело вмешалась свекровь Нина Максимовна, категорически не желавшая быть бабушкой. Был страшный скандал, после которого у Изы случился выкидыш. Бывшая свекровь извинится много лет спустя, когда Иза тоже будет носить звание «бывшей».

Другая женщина

Вскоре супругам снова пришлось разлучиться - Иза приняла предложение ростовского театра и, полная творческих надежд, уехала из столицы.

С Володей мы переписывались, созванивались. Я ждала его – ростовский театр предлагал ему работу, и вдруг моя московская подруга сообщила мне, что некая Люся Абрамова беременна от Высоцкого, - вспоминает Иза Константиновна. - Я немедленно позвонила ему, а он мне наврал. Сказал, что свято хранил верность.

Тем не менее, весть, принесенная участливой подружкой, оказалась чистой правдой. Вскоре по Москве поползли слухи о том, что жена Высоцкого не хочет развода, скрывается и якобы уже объявлена во всесоюзный розыск. Узнав об этом, Иза Константиновна немедленно выслала в столицу необходимые для развода документы, и с этого момента ее пути с Высоцким разошлись. Владимир остался в Москве, Изольда колесила по разным театрам страны. Работала в Перми, Владимире, Лиепае и Нижнем Тагиле, где обосновалась навсегда и вышла замуж. Весть о смерти Высоцкого застала ее врасплох, приехать на похороны она не смогла, вырвалась лишь на «сороковины».

P.S. Последние годы Иза Высоцкая живет одна, сын Глеб работает главным инженером в одной из частных фирм Екатеринбурга. Актриса по-прежнему играет в театре, некоторое время назад ей присвоили звание народной артистки России. В прошлом году Высоцкая выпустила книгу воспоминаний о Владимире Семеновиче «Короткое счастье на всю жизнь».

Во всевозможных воспоминаниях о Высоцком, я читала о нем и о себе такое, что волосы на голове вставали дыбом, слишком много там неправды, - говорит Иза Константиновна. – Надеюсь, в своей книге мне удалось показать молодого Володю таким, каким он был в действительности.

ВОСПОМИНАНИЯ

Раннее утро ранней весны 1957 года. Улица Москвина. С однокурсницей ждем такси. И вот тебе, пожалуйста, Вовочка Высоцкий, незаметный, тихий… И случилось чудо. Мальчик с торопливой, чуть вздрагивающей походкой, дерзкий и нежный, смешной и заботливый, стал родным и любимым.

Теплым, солнечным апрелем 25-го числа 1960 года в рижском загсе... С трудом удерживаю охапку подснежников, подходит забавный парень и нахально говорит: «Невестушка, поделись цветочками с нашей невестушкой!» Я делюсь, мне не жалко, нам смешно. Наши свидетели - Володины однокурсники - Марина Добровольская и Гена Ялович. Они тоже влюбленные и смешные. Нас вызывают. Грянул марш из «Укротительницы тигров», и мы, давясь смехом, входим в торжественную комнату, и торжественная женщина нам вещает: «Дорогие товарищи, крепите советскую ячейку!» Нам становится совсем смешно. Нас быстро приглашают расписаться и объявляют мужем и женой. Отныне я - Высоцкая.

Осень шестидесятого - сплошные огорчения. Мы пытались что-то сыграть с Володей, но у нас ничего не получилось, как не получалось танцевать или быть на людях рядом... Начались мои безработные муки. Володя маялся. Он получил обещанную ему центральную роль в «Свиных хвостиках», верил, что сыграет, фантазировал, но ему не дали даже репетиций. В конце концов, ходил Володя из кулисы в кулису с барабаном в массовке. Позже сыграл Лешего в «Аленьком цветочке». Вот, пожалуй, и все. Было горько. Мы так наивно верили в святое искусство.

В городе афиши "В. Высо цкий, И. Бортник". Пробиваемся сквозь толпу до грим-уборной, где заботливо приготовлены бутерброды, чай, кофе, пирожные.

Торопят с началом. "Какие, Владимир Семенович, просьбы?" - "Только одна. Устройте Изу поудобнее". На меня смотрят подозрительно и озабоченно и уводят в переполненный зал. С грехом пополам усаживают в центре дополнительного ряда прямо перед сценой. Володя выходит, я оказываюсь у него в ногах, запрокидываю голову, чтобы видеть его, и растворяюсь во всеобщем порыве любви. Перерыв между концертами минут десять, не больше. Мы снова одни. По просьбе Володи к нам никого не пускают. Володя кормит меня, сам съедает несколько ломтиков колбасы, прихлебывает кофе и поет мне одной то, что не может петь со сцены. Второй и третий концерты я слушаю за кулисами, где мне поставили стул. Володя поет другие песни, почти не повторяясь, и ставит микрофоны так, чтобы мне было лучше видно. – «Тебе удобно?» Я плачу, не пряча слез.

В зеркале высокого и непреходящего

прошлое значительно ближе настоящего…

Уезжая из Киева, я забрала с собой в Москву Володины письма. Они были в посылочном ящике, и их положили на антресоли в кухне вместе с моими, которые сохранил Володя. Для меня они так и лежат там, на 1-й Мещанской, дом 76, квартира 62, забытые, потерянные, может быть, уничтоженные… Не знаю. Иногда они тревожат меня, и становится страшно от мысли, что кто-то посторонний может взять их в руки, прочесть, заглянуть в только нам принадлежащий мир, только нами пережитое, никому не доверенное. Их было много. В течение двух лет, что я работала в Киеве, мы писали каждый день, исключая, конечно, встречи.

Уже почти полвека прошло, как мы встретились, и больше двадцати лет, как тебя не стало. Но ни время, ни расстояние, ни смерть не отдаляют тебя. Все так же явственно ощущаю я твое живое присутствие.

Сначала меня уговаривали, потом я сама захотела попытаться доверить бумаге мое, а значит, и твое прошлое. Я люблю тебя.

Я родилась в 1937 году в январские холода в Горьком. Бабушка придумала мне блестящее имя Изабелла. Но отец по дороге в ЗАГС забыл «…беллу» и осталось короткое и непонятное Иза, о чем я долго не знала.

В детстве я была Изабелла Николаевна Павлова. Перед самой войной мы жили в Гороховецких военных лагерях. Самым замечательным и притягательным местом была там круглая танцплощадка с духовым оркестром, куда я часто проникала, и всякий раз меня вылавливали танцующую под ногами взрослых.

Помню, как, обидевшись на маму, я собрала свои вещи: зеленую плюшевую сумку-лягушку, зонтик от солнца и паровоз на веревочке - и ушла в дремучий лес. Нашли меня спящей на стрельбище под кустом. От того мирного времени остались фотографии: мама с букетом ромашек - пышноволосая, с милой улыбкой родных глаз, я с тем же букетом - очень строгая в белой кофточке и еще мы с папой. Он обнимает нас, и это называется счастьем.

Инна Ивановна Мешкова - моя мама. Она беззаветно любила и умела радоваться пустякам. 1940 год.

Потом была война. Папа ушел на фронт. Мы с мамой жили в Горьком в военном трехэтажном доме красного кирпича - бывшем монастыре. Когда спрашивали: «Где вы живете?» - так и отвечали: «В монастыре». Толстые белые стены его замыкали в себе белый храм, где давным-давно никто не служил, белую высокую колокольню с молчащими колоколами, прочные приземистые дома, в которых когда-то жили священнослужители, а теперь просто люди, и разрушенное кладбище, на котором никого не хоронили, а совсем наоборот: мраморные памятники и надгробные плиты всех таинственно-заморских цветов были свалены в огромную угрюмую кучу, могильные холмики коряво срыты или просто разворочены, из склепов с приоткрытыми ржавыми дверями тянуло холодной сыростью, и туда было жутко заглядывать. Говорили, что на месте кладбища собирались сделать парк культуры и отдыха, но не успели. (В центре города уже был такой парк имени Куйбышева, но в народе его называли «парк живых и мертвых».)

Только одна могила стояла нетронутая с большим железным крестом в ограде с надписью «Мельников-Печерский». Потом, уже после войны, году в 47-м, за одну ночь появилась еще одна. Холмик, покрытый свежим дерном, и памятник красно-коричневого мрамора с детским профилем - Катюша Пешкова. Сереньким весенним утром привезли на черной машине сухонькую женщину в черном. Она постояла на могилке, усыпала ее ландышами, и ее увезли. А мы узнали, что Катюша Пешкова - дочь Максима Горького, в честь которого наш город из Нижнего Новгорода превратился в Горький.

В монастырских стенах у ворот были кельи. В них жили бывшие монашки. Мы ходили к ним тайно от родителей. У них были белая козочка и огромные диковинные книги в невиданных переплетах с серебряными замками и непонятными буквами. Некрещеная наша братия слушала жития святых и прятала в потайных местах «живые помощи».

На пустыре за монастырскими воротами мамы сажали «глазками» картошку. Все папы ушли на войну. Ждали треугольных писем, и когда было невмочь, кричали в прогоревшие печки родные имена. Верили: если жив, услышит и пришлет весточку. Жались друг к другу, делились последним. Шили детям марлевые платьица и в широком коридоре на третьем этаже устраивали детские спектакли.

Пели, смеялись и плакали. На Новый год в Доме офицеров устраивалась для нас роскошная елка: гирлянды, разноцветные цепочки и флажки, мандарины, конфеты прямо на елочных лапах, золоченые орехи и музыка.

Папа был десантник, комбат. Писем с фронта мы не ждали, только если из госпиталя. В бомбоубежище не ходили - папа не велел. Были случаи, когда бомбоубежища засыпало. Мы предпочитали смерть мгновенную. Город бомбили, особенно Окский мост, рядом с которым жила бабушка. В ночном воздухе зависали светящиеся шары, становилось сиренево светло, и начиналась бомбежка. Дребезжали заклеенные крест-накрест стекла, и стоял удушливый вой. Мы с мамой болели малярией. Нас и без того трясло.

В один прекрасный день приехал папин адъютант Вовочка Зорин, накормил нас тушенкой и «подушечками», слипшимися в один пресладкий ком, и всеми правдами и неправдами привез - через темные вокзалы, длинные серые очереди проверок документов - в хмурую Москву, в Люберцы… к папе.

Николай Федорович Павлов - папа, который носил меня на руках. 1941 год.

Каждый вечер у нас собирались папины друзья. Они все казались мне бесстрашными героями, сильными, непобедимыми и веселыми. Они не любили пятницу, пели «Сады-садочки, цветы-цветочки, над страной проносится военный ураган», слушали «Муху-цокотуху» в моем исполнении и очень хвалили мамин борщ.

По утрам приходил полковой доктор и мазал мне глаза желтой клейкой мазью, приговаривая: «До свадьбы заживет».

Приходил Вовочка Зорин и садился на табурет у двери, а я забиралась к нему на колени. Щекоталась шершавая шинель, кожно пах ремень, и было так хорошо, что ни в сказке сказать ни пером описать.

Мы катались с ним на санках, лепили ватных клоунов на елку… Мы дружили.

Вовочка Зорин погиб. Я узнала об этом много лет спустя, когда у меня уже был сын. Он оставил ощущение светлой радости и щемящей потери.

Из окна нашей комнаты было видно летное поле. В дни учебных прыжков подоконник превращался в мой наблюдательный пункт. Иногда парашюты не открывались, и на следующий день я бежала за погребальными дрожками. На этих же дрожках привозили меня домой.

Отец пропал без вести в 1945 году. Мы верили, что он жив, и ждали…

Я рано научилась читать. Первая чудесная книга была без слов. На глянцевых черных страницах ее, переложенных папиросной бумагой, были цветные морские чудеса. Вторая книга - «Вечера на хуторе близ Диканьки» Гоголя. «Вий», «Страшная месть», «Майская ночь, или Утопленница» - сладкий ужас. Я так пропиталась им, что даже днем, оставаясь одна, боялась шелохнуться, боялась дышать. А однажды, когда я затаилась на стуле, бесшумно открылась дверь и вошел папа в гимнастерке с чемоданом. Я бросилась к нему и потеряла сознание. Когда я очнулась, никого не было.

Еще приходила голова - бледная-бледная, с черными-черными глазами, длинной черной косой и очень красным ртом. Она даже говорила со мной: «Не бойся, я буду приходить к тебе, ты только никому не говори». И я не говорила. Я упрашивала соседских девочек посидеть со мной, отдавала им свой хлеб. Они его брали и убегали.

В этот мучительный период страха бабушка повела меня в театр, во взрослый, оперный. Нас встретил разноголосый, тревожный и радостный гомон звуков. Потом все замерло и волшебная музыка унесла нас в мир грез. Огромный темно-красный занавес дрогнул и пополз, обнажая неведомую жизнь, где все поют, танцуют и красиво умирают. Это была опера «Кармен». В следующее воскресенье мы были на балете «Светлана» - что-то про партизан. Танец ошеломил меня, и незаметно ушли мои гоголевские страхи. Я стала танцевать всегда и всюду. Любая попавшая в мои уши мелодия превращалась в танец, и, даже засыпая, я продолжала сочинять танцевальный узор.

Роман был стремительным. Очень быстро Владимир и Иза стали неразлучными. Он называл ее Изулей, она его – Волчонком. Володя посвящал любимой стихи, забрасывал цветами, делал милые, иногда нелепые подарки.

Помню, он принес мне спелый мандарин и туфли, от которых оторвал каблуки. Володя сделал это, чтобы на прогулках мы были одного роста, и меня можно было держать за шею - это тогда было модно, - улыбается Иза Константиновна. – «Шпильки» создавали лишние проблемы, и Володя без сожаления от них избавился.

Высоцкому в ту пору исполнилось 19 лет, Изольде – 20, чувства были по-юношески горячими, и в один прекрасный день Владимир привел любимую домой, в коммуналку на Первой Мещанской.

Получилось как-то все очень естественно и просто, - вспоминает Иза Константиновна. - Без этих вопросов: почему, да не рано ли, и зачем это надо…

Междугородняя любовь

Комната, где поселились влюбленные, была проходной, вить семейное «гнездышко» пришлось за ширмой, но жили весело – молодость грустить не желает. А потом пришло время разлуки - окончив МХАТ, Иза уехала работать в Киевский драматический театр. Володя остался в Москве, у него впереди был еще один курс.

При этом мы довольно часто общались - самолетом от Москвы до Киева лету немного, были еще телефон и почта. А летом 1958 года мы с Володей ездили в Горький, к моим родным - знакомиться. Я дала телеграмму: «Еду домой с новым мужем...» - вспоминает Иза Константиновна. - На вокзале нас никто не встретил, Володя помчался искать такси, и в это время откуда-то появились мама. Помню ее шутливый вопрос: «Этот клоун не твой ли муж?» Володя был в своем буклистом пиджаке, а таких, в Горьком еще не видели: для провинции это было нечто.

Высоцкий заботливо и трогательно относился к родственникам любимой, которые, по словам Изы Константиновны, отвечали тем же.

Лучшие дня

Бабушку Володя пленил тем, что, придя к нам в гости, съел целую пол-литровую банку земляничного варенья, - смеется актриса. - Жил он в тот приезд на дебаркадере и снимал там каюту. У нас в доме негде было раскладушку поставить - да и самой раскладушки не было.

Свадьба с подснежниками

После того как Иза вернулась в Москву, было решено играть свадьбу. Мешало только одно - невеста все еще не была разведена с прежним мужем. Проблема была решена при помощи влиятельной родственницы Володи, и в апреле 1960 года Иза Мешкова-Жукова стала Высоцкой.

Наша с Волчонком свадьба – отдельная история. У нас не было ни колец, ни фаты, в руках я держала охапку подснежников, а туфли мои снова были без каблуков – так захотел Володя, - продолжает рассказ героиня. - В Рижском загсе, где нас расписывали, вместо марша Мендельсона звучала музыка из фильма «Укротительница тигров». Хохотали все. От смеха я дважды роняла цветы.

Первое время жизнь казалась пусть не всегда веселой, но сказкой. Единственным, что раздражало молодую жену, была Володина гитара.

Он не расставался с ней ни на минуту и мучил меня своим бреньканьем. Песням, которые он тогда сочинял, я не придавала никакого значения, и время от времени злилась, что гитаре достается больше внимания, чем мне, - говорит Высоцкая. – Ругались мы весело. Так упоительно наговорить кучу слов, выбежать из дома, сесть в такси: «Прямо, пожалуйста!» - и при этом знать, что следом уже гонит в такси Володя. И мириться дома тоже было так замечательно!

Потом начались проблемы - у обоих не складывалось с работой, денег катастрофически не хватало, и Владимир начал выпивать. Семью мог спасти ребенок, Изольда забеременела, но тут в дело вмешалась свекровь Нина Максимовна, категорически не желавшая быть бабушкой. Был страшный скандал, после которого у Изы случился выкидыш. Бывшая свекровь извинится много лет спустя, когда Иза тоже будет носить звание «бывшей».

Другая женщина

Вскоре супругам снова пришлось разлучиться - Иза приняла предложение ростовского театра и, полная творческих надежд, уехала из столицы.

С Володей мы переписывались, созванивались. Я ждала его – ростовский театр предлагал ему работу, и вдруг моя московская подруга сообщила мне, что некая Люся Абрамова беременна от Высоцкого, - вспоминает Иза Константиновна. - Я немедленно позвонила ему, а он мне наврал. Сказал, что свято хранил верность.

Тем не менее, весть, принесенная участливой подружкой, оказалась чистой правдой. Вскоре по Москве поползли слухи о том, что жена Высоцкого не хочет развода, скрывается и якобы уже объявлена во всесоюзный розыск. Узнав об этом, Иза Константиновна немедленно выслала в столицу необходимые для развода документы, и с этого момента ее пути с Высоцким разошлись. Владимир остался в Москве, Изольда колесила по разным театрам страны. Работала в Перми, Владимире, Лиепае и Нижнем Тагиле, где обосновалась навсегда и вышла замуж. Весть о смерти Высоцкого застала ее врасплох, приехать на похороны она не смогла, вырвалась лишь на «сороковины».

P.S. Последние годы Иза Высоцкая живет одна, сын Глеб работает главным инженером в одной из частных фирм Екатеринбурга. Актриса по-прежнему играет в театре, некоторое время назад ей присвоили звание народной артистки России. В прошлом году Высоцкая выпустила книгу воспоминаний о Владимире Семеновиче «Короткое счастье на всю жизнь».

Во всевозможных воспоминаниях о Высоцком, я читала о нем и о себе такое, что волосы на голове вставали дыбом, слишком много там неправды, - говорит Иза Константиновна. – Надеюсь, в своей книге мне удалось показать молодого Володю таким, каким он был в действительности.

ВОСПОМИНАНИЯ

Раннее утро ранней весны 1957 года. Улица Москвина. С однокурсницей ждем такси. И вот тебе, пожалуйста, Вовочка Высоцкий, незаметный, тихий… И случилось чудо. Мальчик с торопливой, чуть вздрагивающей походкой, дерзкий и нежный, смешной и заботливый, стал родным и любимым.

Теплым, солнечным апрелем 25-го числа 1960 года в рижском загсе... С трудом удерживаю охапку подснежников, подходит забавный парень и нахально говорит: «Невестушка, поделись цветочками с нашей невестушкой!» Я делюсь, мне не жалко, нам смешно. Наши свидетели - Володины однокурсники - Марина Добровольская и Гена Ялович. Они тоже влюбленные и смешные. Нас вызывают. Грянул марш из «Укротительницы тигров», и мы, давясь смехом, входим в торжественную комнату, и торжественная женщина нам вещает: «Дорогие товарищи, крепите советскую ячейку!» Нам становится совсем смешно. Нас быстро приглашают расписаться и объявляют мужем и женой. Отныне я - Высоцкая.

Осень шестидесятого - сплошные огорчения. Мы пытались что-то сыграть с Володей, но у нас ничего не получилось, как не получалось танцевать или быть на людях рядом... Начались мои безработные муки. Володя маялся. Он получил обещанную ему центральную роль в «Свиных хвостиках», верил, что сыграет, фантазировал, но ему не дали даже репетиций. В конце концов, ходил Володя из кулисы в кулису с барабаном в массовке. Позже сыграл Лешего в «Аленьком цветочке». Вот, пожалуй, и все. Было горько. Мы так наивно верили в святое искусство.

В городе афиши "В. Высоцкий, И. Бортник". Пробиваемся сквозь толпу до грим-уборной, где заботливо приготовлены бутерброды, чай, кофе, пирожные.

Торопят с началом. "Какие, Владимир Семенович, просьбы?" - "Только одна. Устройте Изу поудобнее". На меня смотрят подозрительно и озабоченно и уводят в переполненный зал. С грехом пополам усаживают в центре дополнительного ряда прямо перед сценой. Володя выходит, я оказываюсь у него в ногах, запрокидываю голову, чтобы видеть его, и растворяюсь во всеобщем порыве любви. Перерыв между концертами минут десять, не больше. Мы снова одни. По просьбе Володи к нам никого не пускают. Володя кормит меня, сам съедает несколько ломтиков колбасы, прихлебывает кофе и поет мне одной то, что не может петь со сцены. Второй и третий концерты я слушаю за кулисами, где мне поставили стул. Володя поет другие песни, почти не повторяясь, и ставит микрофоны так, чтобы мне было лучше видно. – «Тебе удобно?» Я плачу, не пряча слез.

Откликнитесь, Изольда!
Надежда ЮДИНА 13.03.2007 05:27:02

В 1998 году Изольда гастролировала с театром в Брянске. Мы после концерта пригласили ее к нам в Дятьково в клуб В.Высоцкого "Горизонт". Переписывались. Затем связь оборвалась. Сообщаем, что клуб до сих пор живет. Помним встречу с Изольдой. Просим откликнуться. Спасибо. С уважением рук. клуба Надежда Юдина и Виктор Гринев.